Чистильщики

[Gark]

С разрешения  Ягодка Волчья размещаю её рассказ Чистильщики

ЧИСТИЛЬЩИКИ

О чудный новый мир.
Бабушке.


Все началось ровно в 8.30 утра.

Обычно в это время, я провожаю Тошку в школу, стою на остановке и смотрю, как он машет мне из автобуса, прижавшись носом к стеклу. Потом возвращаюсь домой, на работу можно не торопиться, мне к одиннадцати.
Но сейчас зимние каникулы и детеныш возился в своей комнате, с упоением изучая, то есть, ломая, новогодние подарки. При этом он неодобрительно поглядывал на гостью, которую уложили у него в комнате, и не мог понять, как же можно долго спать, когда вокруг так много интересного. Новые роботы, пистолет Бэтмена, видеокассеты, но главное - настоящий трек для гоночных машинок.
Кузина мужа, проездом откуда-то куда-то, судя по всему, любила поваляться в кровати подольше. Меня это совсем не удивляло, моя половина в такое время почти всегда спит. Я думаю, более принципиальную сову трудно найти на всем белом свете. В сочетании с привычками гостьи - это выглядит милой семейной традицией. Особенно если вспомнить мою сноху - вампира по призванию и привычкам, которую, знакомые за глаза зовут не иначе как Барракуда.Очень милая женщина, я её нежно люблю до тех пор, пока не вижу.


Ровно в 8.00 я заступила на ежедневную трудовую кухонную вахту. И пока на плите пыхтело, клокотало и пускало пар, я стояла и курила в форточку. Наша вытяжка может перебудить весь дом и еще парочку соседних, так что приходилось по старинке. Зато, глядя в окно можно узнать все, что происходит в доме. Не то чтобы меня это особо волновало, но я решила понять логику соседки с первого этажа, которая целыми днями сидит у окна, как привязанная. Не инвалид, не старая, даже не пожилая еще. Большая семья. Интересно, когда она домашними делами занимается? По ночам, что ли?
Дворник, как обычно, отсутствует - это ясно видно по состоянию мусорных баков и прилегающей территории. Зато Василь Иваныч - местный сверхинтеллигентный бомж - уже начал свой ежеутренний обход. Два соседа-автовладельца привычно ругаются, что кто кому перегородил. Это у них ритуал такой, вообще-то они приятели. Двое, местный слесарь-сантехник и мастер на все руки дядя Вася, потрусили куда-то. Угадать, куда, - несложно, генделык на углу улицы работает круглосуточно, а душа многих в этом доме по утрам полыхает особенно жарко. Когда-то этот дом возвели специально для строителей микрорайона, и, несмотря на прошедшие годы, концентрация в доме маляров-штукатуров, плиточников, крановщиков и иного рабочего люда повышенная. Многие сидят без работы. Вот и квасят, и понять их можно. Хотя жен, ругмя их ругающих, понять еще легче. Странный феномен, мужики работу найти не могут, но все соседки пашут - будь здоров. Еще и подхалтуривают вовсю. Жанна, та, что напротив, вообще всю семью кормит: мужа, сына, дочку с зятем и двумя внуками. Железная женщина, метр пятьдесят в прыжке, зато голос полководца и вся семья строем ходит. В том числе и на какие-то работы, зашибают "на папиросы", по ее словам.
А вот это - чудесное явление Марии Магдалины. Все из дома, Алёна в дом. Жалко девчонку. Красивая, неглупая, дико не повезло с судьбой и с семьей. Пару лет назад - ребенок прелестный, любознательная и неизменно в хорошем настроении. Она и теперь улыбается, - особенно широко, - когда идет мимо лавочек с кумушками. 12 братьев и сестер, половина в тюрьме вслед за отцом. Никто не учился больше пяти классов, и всем на это наплевать. Собственных дней рождения не знают, но, по-моему, там уже даже внуки завелись. Плечики расправила, походка от бедра, голова высоко. Молодец, не смотря ни на что, и тоже кормилица, в 16 лет.
Собачники собираются чуть дальше, из окна их почти не видно, но жизнерадостный лай мосек, шавок и другой благородной публики слышно отчетливо. Чуть дальше виден кусочек улицы, троллейбусы и автобусы традиционно утопают в снегу, их раздраженно обгоняют легковушки. Людей на остановке все-таки поменьше, чем обычно. Каникулы.


Ровно в 8.30 (я только-только проверила кухонный таймер) началось светопреставление. Сначала появился звук, как будто прямо над домом кружил десяток реактивных самолетов. Затем небо потемнело почти до ночного состояния и тут же стало переливаться всеми цветами радуги. Остановилось на грязно-серо-белом варианте, и так присущем нашим широтам в сумрачный зимний день. На улице многие стояли, задрав головы, тыкали пальцами, размахивали руками, а кто-то от испуга даже присел. В наступившей вдруг тишине, даже за закрытой уже форточкой, были слышны возбужденные голоса и чей-то истерический смех. Испугаешься тут, наверное, наши бравые вояки опять бомбят собственные дома, причем теперь прицельно, с самолетов.
Появился новый звук - пилой по стеклу. Он, длясь бесконечно, нарастал. Теперь кричали все, это было видно по раззявленным ртам, по отчаянно изломанным позам. Это было слышно, несмотря на жуткие звуки. В просвете между домами, было видно, как, резко свернув на обочину, встал троллейбус. За ним поцеловалась пара легковушек. Наши собачники бежали к дому. Татьяна Ивановна, учительница на пенсии, с массивным кавказцем на поводке, до подъезда не добежала, стала заваливаться куда-то в бок и упала. Найка протащила ее по снегу еще пару метров и вдруг вернулась, села рядом и завыла. Бегущий следом человек даже не взглянул на неё, перепрыгнул и скрылся из вида. Звук оборвался. Из оцепенения меня вывел Тошка, шлеп-шлеп, как всегда босиком по холодному полу.
- Мам, что это? - я не успела ответить.
- А у вас тут всегда так весело? - на кухню выплыла родственница. В розовом пеньюаре она больше всего напоминала пирожное в масленых розочках.
- Блин! Опять спать не дали! Уроды, сигнализацию выключите! - возмущался на подходе к нам муж.
- Каминский, я не знаю что это, но на улице лежит Татьяна Ивановна из 56 квартиры, надо пойти помочь, ей плохо.
Семья в полном составе, но на фоне вновь появившегося звука выглядело это не утешительно. Над домом опять кружили реактивные самолеты, дрожали оконные стекла, в шкафу звенела посуда. Небесную цветомузыку исполняли на бис.
- Мама, мне страшно!
- Ну, ни ... себе! Что это! - кто-то там вчера о воспитании долго распространялся.
- Во, блин, дают. Вояки, наверное! - нет, что ни говорите, даже самые разные люди, прожив в браке более 10 лет, мыслят в одну сторону. По крайней мере, в первые минуты. Я лично уже начала сомневаться в этой версии.
- Во, гляди за соседкой уже сын побежал!
Действительно, на практически опустевшей за последние минуты улице, осталось всего два человека и собака. - Знаете что, мне это не нравится, и очень, давайте отойдем от окон. А еще лучше пойдемте в ванную, все-таки самое закрытое помещение.
- Очень тебе поможет закрытое помещение, если по дому прямой наводкой шарахнут бомбой!
- А что ты предлагаешь, - мы оба старались перекричать на редкость мерзкий вой, - идти на улицу? Я не пойду, там, по-моему, еще хуже! Вой исчез, и последняя фраза вышла слишком громкой. Тишина звенела.
- А где ленивчик? Надо новости послушать! - Каминский все равно кричит. Оглох, что ли?
- Мне же на вокзал через два часа! Я в любом случае - в ванную, несмотря на все ваши фокусы, - профессиональный тон обвинителя - тоже, по-видимому, общая семейная черта. Конечно, это мы, мерзавцы такие, все подстроили.
- Мама, это планетянены, марсианены, наверное. В том мультике помнишь...
- Антон, да подожди ты со своими мультиками. И ты подожди, сейчас полотенце дам.

Не успела. Вновь заработала пила, в голове что-то взорвалось, из глаз брызнули слезы. До этого дня я не знала, что бывает головная боль, от которой можно сойти с ума. Тошка потерял сознание. Муж заматерился, и, схватившись за голову, вывалился из кухни. Ядзя выла, зажав уши, опустившись на пол возле холодильника. Все происходящее казалось нереальным жутким сном. Аптечку из-за слез нащупала не сразу. Нашатырный спирт. Стакан воды, аспирин, беруши. От боли почти ничего не вижу. Тошку в комнату, шторы задернуть и качать. Было слышно, как на кухне Ядвига пытается перевыть сирену за окном. Кузина победила, звук оборвался. Боже, как я люблю тишину! Всегда любила, но сейчас с удвоенной силой.
- Тошка, Тошенька, не плачь, маленький. Все уже закончилось. Все злые ушли, нет, я не пущу их в квартиру, если вернутся, не бойся. Это наши военные что-то напутали. Я тебе сейчас дам таблеточку, ты будешь спать. Я знаю, что ты уже большой и днем не спишь, но сейчас ты как бы больной, поэтому спать обязательно. Вот так, подушку взобьем, одеяло подоткнем, дать тебе твоего старого мишку? Ты не маленький, но он будет тебя защищать, мне нужно отойти на минуту. Не бойся. Ядвига, заткнись! Нет, я не уйду далеко, я посмотрю или послушаю новости и сразу к тебе, вот так. Спи мой хороший.
На что я надеюсь - непонятно, если завоет опять, никакая таблеточка не поможет. Головная боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Как будто кто-то выключил.

По ящику показывали полосы. По радио столь же жизнеутверждающе передавали треск и шум, только на длинных волнах, захлебываясь, верещала морзянка.
- Давай хотя бы кофе попьем, - бедный, зеленый Каминский, его всегда от головной боли тошнит. - Как Тошка? Спит? Что, ничего не показывают? То ли еще будет. На военных это не похоже, разве что новый тип вооружения на своих же испытывают. Задача: свести с ума как можно больше народа. В армии бардак, в правительстве дурдом, решили из всей страны сделать сумасшедший дом. Во, уже на рифму перешел, Васисуалий Лоханкин, блин. Еще один сеанс мозготравли, гекзаметром заговорю и буду точь-в-точь, - он говорил еще что-то, я не прислушивалась. Мы мало общаемся в последнее время, я уже и забыла, что на нервной почве мужа несет. Как Остапа.
- Мне уже не кажется, что это наши, - все-таки сказала. Саша, не отрываясь, смотрит мне в глаза. Долго. Наверное, у меня сейчас такой же длинный взгляд и такое же посеревшее лицо. Ядвига перестала плакать, что-то спросила.Мы молчим. Я знаю, мы думаем об одном и том же, ведь мы вместе уже очень долго. В голове осталось одно только слово, самое страшное на свете. Это очень емкое слово. Оно означает: голод, холод, потерю дома, потерю родных и друзей. Оно означает бомбоубежища, еду по карточкам, и это если повезет. Оккупацию, концлагерь, смерть. В него можно вместить еще очень многое, но зачем? - и так все ясно. Взгляд мужа - зеркальное отражение моего. До Ядвиги, кажется, наконец, дошло, она опять плачет.


Не важно, кто начал. Я бы всех одержимых генералов и политиков скопом отправила за пределы Галактики. Со всеми их бомбами, ракетами, пистолетами. И добавила бы всю научную муть со схемами и расчетами к любому оружию. Не нужно излишней жестокости, в качестве еды я позволила бы им взять ту пайку, которую моя бабушка получала во время блокады. А те, кому не терпится повоевать, пусть начинают опять с дубинок. В глазах Саши отблеск моих мыслей. Только он поступил бы проще. Собственноручно запихивал бы всех в горящий танк, который достался его отцу под Варшавой.
Увы, сплошное бы.
- Может, обойдется? Мы все же нейтральная страна. Зачем нас бомбить, - поразительно умная Ядвига.
- Дура! Если они применят только ядерное оружие, считай - повезло. А если начнут распылять какие-нибудь вирусы или химическую дрянь? Да много ли мы знаем о том, над, чем трудятся в военных лабораториях? Да и от ядерных ударов мы не застрахованы, наше родное правительство поддерживает НАТО, спит и видит, как в него вступить.
- Тише, ребенка разбудишь.
- А что же делать?- Да ничего. Можешь сухари сушить, спичками и солью запасаться. Только вряд ли это поможет, - в руках Саши ломается спичка. Которая по счету?
Теперь мы не смотрим друг на друга. На переливы цвета за окном тоже уже никто не обращает внимания. Пару раз включалась сирена, но звук всякий раз иной: - то низкое рычание, то писк. Терпимо. Счастье, что ничего не болит.
- Вы как хотите, а я не могу тут сидеть и просто бояться. Я пошел в мастерскую, если что - звони. По городскому, мобильный не работает.
И то ладно. Интересно, сможет ли он писать свои мирные пейзажи или натюрморты, если в голове только одна мысль: - война или нет? Насколько я его знаю, - запросто. Он уйдет в свои полотна, и поминай, как звали. Думаю, если и впрямь рядом начнут падать бомбы, он и тогда не выпустит кисть из рук. И напишет это падение с натуры, как всегда мастерски. И это будет шедевр.
- Да, и я. Мне в любом случае надо ехать домой. Море проблем. Как вы думаете, поезда еще ходят? - удивительное дело, как только для Ядзи все стало более-менее понятно, моментально успокоилась. Война войной, а дела делами. Корова не доена, щи не сварены. Интересно с чего она начнет? Со спичек или с сухарей?
- Телефон работает, позвони и узнай.
Не успели. Зачихал и закашлял телевизор. На экране совершенно незнакомый человек. Не ведущий, не политик, - их физиономии наизусть. Умное, волевое, идеально красивое мужское лицо. Взгляд проникновенный, голос... да будь он трижды уродом, ни одна женщина не устоит перед таким голосом. И все, и мужчины, и женщины поверят всему, что бы он ни сказал. Экран мигнул, и вот уже два совершенства заговорили параллельно на двух распространенных в нашем государстве языках. Сверхполиткорректность.

- Люди. Не нужно бояться. Мы пришли с миром. Мы приносим извинения за возможно временные неудобства, которые вам пришлось пережить. Но перед тем как предложить дружбу, мы решили сделать вам подарок. Надеюсь, вы сможете оценить его по достоинству.
Не человек. Да и где вы выдели таких идеальных людей? Саша, повернутый на инопланетянах всю жизнь, силится что-то выдавить из себя и не может. Ядзя, наоборот, как заведенная, повторяет - "ну ни хрена себе". Только Тошки не хватает с восторженным визгом. Слава Богу, он спит.
- Мы уничтожили все опасные виды оружия, от которого цивилизованные планеты давно отказались. И мы надеемся, вы не станете его вновь создавать.
Вот тебе и всякая плоть - трава. Вот и напророчил, куда там старику Уэллсу.
- Мы избавили человечество от всего негодного генетического материала, и теперь вы можете вздохнуть с облегчением. Не нужно будет тратить огромные ресурсы на поддержку никому не нужных жизней.
А это что значит? Звучит странно, прямо скажем. Чьи жизни они посчитали ненужными? Или я что-то не расслышала или не так поняла?
- Мы дадим вам новые знания и технологии, поделимся всем тем, что у нас есть. Мы думаем, что на вашей планете пора начать жизнь без войны и насилия, без болезней и преступности, без нищеты и плохой экологии. И мы поможем в этом. Взамен мы попросим не много - предоставить часть необжитых территорий для стартовых площадок наших кораблей, для транзитных маршрутов. Мы обещаем ...
Дальше я не слушала и, по-моему, Саша тоже очнулся от гипноза. Мы слишком привыкли к обещаниям из ящика. Мы слушали их всю сознательную жизнь, и у нас выработался иммунитет. К любым обещаниям. А уж когда обещают новую жизнь - мороз по коже. Вроде все так прекрасно, исполнились самые заветные мечты. Почему же на душе так муторно? И Саша, всю жизнь мечтавший о Контакте, невесел. Муж, чего голову повесил?
- Что думаешь?
- Ничего не думаю.
- Ребята, но ведь это прекрасно! - оптимистка ты наша. Что прекрасно? Пришел добрый дядя и все проблемы решил?
- Ядзя, помнишь поговорку про сыр в мышеловке?
- Да ну вас, где ты видишь мышеловку? Все проблемы решились, а вы недовольны..., - да ну тебя, милая, спорить неохота. Все равно не поймешь.
Через пятнадцать минут мы узнали, что пришельцы, или как их там, "даррцы" называли "негодным генетическим материалом". На Земле не осталось ни одного заключенного, ни одного сумасшедшего, ни одного неизлечимого больного. Исчезли алкоголики и наркоманы, люди с синдромом Дауна и другими генетическими заболеваниями. Не стало инвалидов, не способных активно работать и заниматься наукой или творчеством. Исчезли старики, не могущие больше себя обслуживать. Исчезли в буквальном смысле слова. Испарились.

Я больше никогда не увижу Василия Ивановича, всегда вежливого, безобидного и достаточно чистоплотного бомжа, который заботился о чистоте нашего двора больше, чем дворник. Всегда всем помогал вынести, поднести, унести. Просто так, не теряя достоинства и не клянча денег. Которому все соседи-мужчины охотно наливали и называли "профессор", хотя на самом деле в прошлом он учитель.
Никогда больше не пообщаюсь с множеством знакомых художников, талантливых, но безнадежно пьющих.
Мы больше не встретим ни на одном вернисаже Андрея Мдиви, отличного дизайнера и гея, больного СПИДом.
Ни один из братьев Алены не вернется из тюрьмы, в которую двое попали за подростковую драку и мелкое хулиганство.
Тетя Валя - консьержка - сможет, наконец, выспаться, теперь ей не придется ухаживать за 90-летней матерью, уже лет 10 пребывающей в полном маразме.
А Тошка больше не сможет играть с Евой - девочкой с синдромом Дауна, живущей в соседнем подъезде. Милый, улыбчивый ребенок покорил сына сразу - "мама, представляешь, она всегда делиться конфетами"! Тошка чувствовал себя рыцарем, защищая подружку от других детей, и, в конце концов, с ней стали играть почти все. Её мать была счастлива.

Нас взяли и избавили от балласта. Мы начинаем новенькую чистенькую жизнь.