О дедовщине и неуставных отношенияхНе знаю, кто это придумал, что неуставные отношения - это конец 80-х... В конце 80-х о них начали говорить. А на самом деле в армии они были всегда - в той или иной степени, с той или иной целью. Кто-нибудть помнит фильм "Аты-баты, шли солдаты"? А вот как один из эпизодов раскрыт в книге:
читать дальше"— Прекратите глупые остроты! — поняв, что его снова разыгрывают, рассердился Суслин — Лавкин, почему вы пэтээр один чистите? Где ваш первый номер? Святкин где, спрашиваю?
По уши перемазанный маслом Лавкин, в одиночку трудившийся над бронебойкой, обреченно вздохнул:
— Это... Товарищ ефрейтор приказали, чтоб, значит, все блестело, а сами... И замолчал.
— Ну и что же они сами? — нетерпеливо спросил Суслин.
— Сами дрыхнут, — пояснил Мятников — Ну, сачок! На все сто с походом...
Святкин действительно сладко посапывал в самом дальнем углу верхнего яруса нар, и снизу его не было видно.
Суслин взгромоздился на табурет, привстал на носках и лишь тогда обнаружил спавшего ефрейтора.
— Встать! — скомандовал Суслин.
Святкин не шевельнулся, но по его замершему дыханию было ясно, что он прикидывается спящим, соображая, как бы получше выйти из создавшегося положения.
Солдаты перестали чистить оружие, с интересом ожидая начала очередного «спектакля».
— Ефрейтор Святкин, встать! — крикнул Игорь и дернул спящего за ногу.
— Раны... — вдруг простонал Святкин.
— Какие раны? Причем тут раны?
— При мне, — умирающим голосом пояснил ефрейтор. — Болят мои раны. Застудил в период героического отражения танковой атаки. Скрутило.
— Скрутило?.. — Игорь в растерянности оглянулся... и увидел сорок молодых, приготовивших улыбки лиц. Спрыгнув с табуретки, Игорь спокойно и неторопливо пошел к выходу.
— Куда это он? — шепотом спросил вылезший из-под стола Хабанеев.
— Может, за доктором? — предположил Крынкин.
— Скажешь тоже, — возразил Глебов. — Небось командиру роты жаловаться побежал, Суслик...
Игорь вдруг резко повернулся, шагнул к солдатам. Он смотрел на них в упор. Губы его дрожали, да и заговорил он непривычным, до звона напряженным голосом:
— Ладно, я плохой командир. Я не могу справиться со Святкиным. Я не умею командовать. Я не способен руководить. Но вы же комсомольцы! Вы — комсомольцы, а кругом — война, а вы смеетесь, ржете, как жеребцы, а там товарищи ваши гибнут. Это честно, по-вашему? Это по-комсомольски? Я не виноват, что я — ваш командир... Я готов хоть сейчас стать рядовым. Готов поменяться с любым из вас! Не потому, что боюсь ответственности, а потому, что вы — мои товарищи. Вы же товарищи мои, мы же вчера в школе за партами вместе сидели. А вы... Вы предаете меня. Да, предаете! И мне стыдно. Стыдно за вас, ребята.
Чувствуя, что вот-вот не удержит слез, Игорь оборвал сам себя, постоял, опустив голову, и быстро вышел из казармы.
В казарме возникла странная тишина. Посерьезневшие солдаты, не глядя друг на друга, вдруг двинулись к нарам, где лежал ефрейтор Святкин. На ходу сержанты и те, кто был постарше, как-то сами собой вышли вперед, оттеснив молодежь.
— Сват, — негромко сказал Мятников. — Ну-ка спустись.
А ефрейтор Святкин все еще по инерции улыбался...
Вечером младший сержант Сайко докладывал командиру взвода младшему лейтенанту Суслину:
— Товарищ младший лейтенант, во взводе вечерняя поверка произведена. Личный состав налицо. За исключением ефрейтора Святкина. Докладывает дежурный младший сержант Сайко.
— А где Святкин? — хмуро спросил Суслин.
— Отправлен в санчасть, товарищ младший лейтенант.
— Опять раны?
— Никак нет. С нар упал. Аккурат после разговора с вами.
— То есть как это — упал? — нахмурился Суслин.
— Не спрашивай ты ни о чем, лейтенант, — с грубоватой фамильярностью ответил Сайко. — Не спрашивай, и все будет нормально. Поговорили с ним ребята маленько, вот и все. По-солдатски, как говорится, без мусора из казармы." АПД: А вообще если Вы думаете, что у Вас проблемы - почитайте книги Бориса Васильева: "Офицеры", "Аты-баты", "А зори здесь тихие"... Очень доходчиво, очень ясно становится, что проблем у Вас нет, и на самом деле Вы и понятия не имеете, что такое проблемы...